20 марта исполняется 10 лет с начала американского вторжения в Ирак. Приближение годовщины вызвало в США и мире оживленную дискуссию по поводу итогов очередной попытки Запада на штыках принести свои ценности в чуждый этим ценностям мир.
Кроме того, страна оказалась расколота по этно-религиозным признакам, а вместо прежнего диктатора Саддама Хусейна появился новый — Нури аль-Малики. Причем шиит Малики больше не играет роли противовеса набирающему силу Ирану, а, напротив, следует в кильватере политики Тегерана. Все это вызывает у простых американцев справедливые вопросы. И вот первый из них.
«Кто победил в этой войне?»
Ответов тут несколько. Во-первых, очевидного успеха добились иракские курды. Они наконец сумели создать фактически независимое и довольно процветающее государство на севере Ирака. Это образование обладает не только собственным флагом, гимном и правительством, но и многочисленными, хорошо оснащенными и подготовленными вооруженными силами. Более того, экономика Курдистана, основанная на добыче и экспорте нефти, функционирует автономно от иракской.
Ощущение необратимого раскола Ирака становится совсем отчетливым на границе курдских и арабских земель. С курдской стороны там стоит забор с колючей проволокой, вышки с пограничниками, контрольно-следовая полоса. Неподалеку размещены воинские части, готовые в любой момент отразить нападение «соотечественников» с юга.
Курды пока еще не заявляют о своей полной независимости, опасаясь резкой реакции Турции, Ирана и США, но де-факто они живут уже совершенно самостоятельно. Курды — это, пожалуй, единственная многочисленная категория людей, выигравшая от американского вторжения. За них даже можно порадоваться. Но вот другие победители вызывают намного меньше симпатий.
Небезызвестный Осама бин Ладен видел два взаимодополняющих пути построения исламского халифата: свержение диктаторов в арабском (и шире — исламском) мире, а также превращение США (и шире – Запада), как он выразился, «в тень самих себя». Росту популярности идей радикального ислама, по его мнению, может способствовать один метод: вторжение западных армий на земли мусульман. Следовательно, чтобы победить, по его логике, сначала надо было проиграть. Ирак в этом смысле стал идеальной моделью.
Унизительное поражение и оккупация привели к превращению страны, где никакого терроризма не было вовсе, в настоящий рассадник джихадизма. Многочисленные «воины Аллаха», постигшие основы борьбы с неверными в Ираке, несут свои идеи по всему миру – от Мали до Филиппин. При этом за последние годы либо они сами, либо идейно близкие им люди добились немалых успехов в реализации мечты бин Ладена. Вместо прозападных диктаторов в Тунисе и Египте у власти сейчас находятся исламисты, они же набирают силу в Ливии, а в Сирии фактически возглавили восстание против Башара Асада. Без американского вторжения в Ирак и последующей партизанской войны о подобных результатах нелепо было бы и фантазировать.
Одновременно с этим идет процесс «превращения Запада в собственную тень». Для бин Ладена это означало подрыв экономики противника, но главное – его отказ от собственных ценностей. О том, как отразилась авантюра в Ираке на финансовом положении США, написано немало. Суть примерно одинаковая: помимо гигантских трат непосредственно на войну, бесконтрольно раздувается военный бюджет, плодятся новые силовые структуры, а аппетиты старых стремительно растут. Для США это оборачивается ускорением роста и без того астрономического госдолга.
Но куда важнее то, что война в Ираке и сопутствующий ей рост терроризма стали оправданием для сворачивания гражданских прав и свобод самих американцев. Например, закон National Defense Authorization Act разрешает президенту США самостоятельно, безо всякого суда отправлять подозреваемых в терроризме (даже граждан США) под стражу на неопределенное время без предъявления обвинений. Другие подзаконные «меморандумы» позволяют ему же решать, кто виновен в терроризме, а кто нет, после чего отдавать приказ на уничтожение виновного. Это лишь один пример набирающего обороты процесса обмена прав и свобод на «безопасность», на самом деле их множество. Бин Ладен был бы счастлив обнаружить, что американцы встали на этот путь.
Таким образом, мировой террористический интернационал, безусловно, тоже стал одним из победителей иракской войны.
Но еще больше выиграла Исламская республика Иран. Президент-шиит, которого американцы поставили во главе Ирака, оказался исключительно приятным партнером для шиитской же теократии. Из вечного соперника Багдад превратился в верного союзника Тегерана, готового помогать аятоллам в любых, даже довольно сомнительных, делах.
Например, сейчас через территорию и воздушное пространство Ирака в Сирию постоянным потоком идут иранские боеприпасы, оружие и советники. В обратном направлении летят раненые, которых лечат в иранских больницах.
Не без иранского давления Нури аль-Малики выставил за пределы страны большинство сотрудников американского посольства в Багдаде. Сейчас крупнейшее диппредставительство в мире стоит полупустым.
Иракские шиитские лидеры (они же — руководители местных политических сил) вроде Муктады ас-Садра значительную часть своего времени проводят в Иране. Формально они там учатся. Однако иракские сунниты утверждают, что из шиитских имамов в Тегеране готовят иранских агентов.
Так оно или нет, с уверенностью сказать трудно, но в шиитских кварталах Багдада и на шиитском юге страны все увешано портретами иранских аятолл и их иракских «духовных детей» — того же Садра, например. Кто является там настоящим хозяином, сомнению не подлежит.
Каких бы целей ни добивались американцы перед вторжением в Ирак в 2003 году, плодами устранения Саддама Хусейна лучше всего воспользовались иранцы.
Исходя из всего перечисленного, большинство комментаторов в США делают вывод, что война в Ираке была проиграна. На этом фоне возникает еще один вопрос:
«А что же дальше?»
Если в руководстве Ирака не будет кардинальных перемен, дальше эту страну не ждет ничего хорошего. Главная проблема заключается в том, что правительство Нури аль-Малики пошло по обычному для восточных стран пути, начав выстраивать авторитарный режим.
Главной угрозой своей власти Малики назначил активное суннитское меньшинство, а главным инструментом ее сохранения — насилие. В Ираке регулярно проводятся массовые аресты и казни, во время которых вешают и расстреливают почти исключительно молодых суннитов, скопом записанных в террористы. Суды по этим делам проводятся крайне небрежно даже по восточным стандартам, поэтому сами сунниты полагают, что против них начался государственный террор.
Реакция на эти действия властей для Ирака уже стандартна: многие сунниты действительно идут в подпольщики. Теракты против шиитов в Багдаде и других городах стали почти обыденностью. Однако сейчас найден и второй путь противодействия тирании: многочисленные манифестации с требованиями равноправия и прекращения террора в отношении суннитов. Пока эти митинги ограничиваются лишь местами компактного расселения суннитов в центре и на западе страны. Но если сотни тысяч людей двинутся маршем на Багдад, насилие станет почти неизбежным, поскольку Малики не очень любит церемониться с оппозицией.
Расколу общества по религиозному признаку в немалой степени способствует война в соседней Сирии, где ситуация в чем-то похожа на иракскую: сунниты, недовольные подчиненным положением в обществе, ведут борьбу против шиитского руководства. Жители Ирака не скрывают своих симпатий к единоверцам, воюющим в соседней стране, что приводит к росту напряженности внутри их собственного государства. Уже был зафиксирован случай, когда иракские сунниты разгромили на территории своей страны конвой, перевозивший солдат и офицеров сирийской правительственной армии.
Взаимная религиозная ненависть внутри Ирака сейчас постоянно подогревается и действиями правительства, и внешними силами. Шансов на то, что это закончится миром, очень мало.
Одновременно с этим конфликтом продолжается еще один — арабо-курдский. Тут главным центром противостояния является город Киркук, стоящий на гигантском нефтяном месторождении. Суверенитет над городом и одноименной провинцией оспаривается Курдистаном и центральным правительством Ирака. Нормальных выборов (даже местных) там не проводят из опасений, что проигравшая сторона их не признает и возьмется за оружие. Однако находиться в политико-административном лимбе вечно город не может. Понимая это, и курды, и Багдад активно вооружаются, готовясь отстаивать свою правоту любыми методами.
Если конфликт все-таки начнется, то первым же делом курды наверняка объявят о своей независимости. Такое развитие событий подхлестнет сепаратистские настроения арабов-суннитов, которых тяготит шиитское правительство. Да и многочисленные шиитские партии на юге страны не слишком довольны необходимостью отчитываться перед Багдадом. Ирак явочным порядком разделился на три общины, испытывающие по отношению друг к другу очень сложные чувства. Сейчас они живут в одной стране лишь по инерции, их почти ничего не объединяет, зато очень многое разделяет.
Но вот оформить развод миром в существующих условиях вряд ли получится. Скорее всего, в Ираке начнется новая война, на сей раз — гражданская. Американское вторжение и оккупация выпустили из бутылки джинна религиозно-этнической ненависти. Затолкать его обратно будет практически невозможно.